Незаметным и очевидным образом в наших писаниях мы неоднократно апеллировали к мифическому кодексу Фурукотофуми / 古事記 （こじき、ふることふみ）, «Записи о деяниях древности» [напр., очерк 普通の女性の憎悪 男性インポテンス. Инь как Зло # 2], - для русскоязычного читателя эти тексты, не выжившие в исторических метастазах цельными, читаются не легче, чем «Сильмарильон». Приблизительно к центру повествования читатель увязает в многослойной и многоступенчатой родословной богов и героев, - впрочем, так ему и надо, - если в конечном итоге он не приноровится ориентироваться в этой структуре, как в диспозитиве современной ему ситуации. Ориентация и координация осваивается гораздо проще, чем принято полагать ленивыми и неблагодарными.
А именно, достаточно знать следующее:
Во-первых, в случае с «Кодзики», как иначе озаглавлен кодекс «Фурокотофуми», дана структура манифестации. Это означает, что взаимоотношения родов не строго, и вообще ни коим образом, не линеарные. Отцы, Матери и дети, запертые в оппозиционных категориях, таксономиях, эпистемах и лакунах модерна, в традиционных концепциях – взаимозаменяемые существа, но отнюдь не как монофункциональные субституты [постчеловек]. Отец – муж – сын, как и Мать – жена – дочь, сменяют друг друга в цикле, не верифицируемом количественно. Проще выразить это традиционным же нарративом: “долго ли, коротко ли…”; одно мгновение длится вечностью (не означает, что вечно), столетиями и тысячелетиями длится один род, и каждая его ветвь, каждое существо, включённое в него, повторяет некое предыдущее на правах неотъемлемого, но заменимого.
Вместе с тем, между отцом и матерью, мужем и женой, сыном и дочерью неукоснительно соблюдается дистанция. Мы полагаем, что данная конфигурация, - эпизодически вместе, в порядке исключительного священнодействия, сопряжена с тем, что перманентное «сожительство» в конечном итоге приводит к скорбному и пагубному смешению и смещению полов. Пресуппозиция тому указана ещё в «Кодзики», - [пре]творение, вернее, оформление, ин-формация островной нетварной природы, не могла быть завершена без разграничения на женскую и мужскую половины (сродни «покоям» в семейном доме), если угодно, на солярное и селеническое.
Первейшие, Идзанаги и Идзанами, - брат и сестра, соотносятся между собой, буквально, как мёртвое и живое. Рождение последнего из первых, пламенного Кагуцути, опалило матку Идзанами, после чего та удалилась в Ёми-но~куни, страну мёртвых. Идзанаги c лучшими чувствами отправляется следом за своей женой, поскольку творение мира ещё не завершено. Во мраке подземного мира умоляет свою сестру-супругу вернуться. Но Идзанами отказывается возвращаться вместе с ним в мир живых, так как она успела отведать пищи царства мёртвых и навеки стала его обитательницей. Ну, и так далее, становится душно и тошно от осознания неотвратимости вырождения.
Идзанами, как полагаем из предыдущих суждений – прародительница всех Чёрных Вдов, стратегия которых – компенсировать свою недостаточность, «возвратить» прерогативу материнства, перешедшую вместе со всеми властными полномочиями и эстетической атрибуцией к Существам Хаоса. С.Х. преимущественно – дочери и сыновья Отца; Аматэрасу, и её многочисленные сыновья-супруги в том же порядке манифестации – солярные, Солнечные боги.
Далее, примордиальное единство заключалось в плотном соприкосновении и взаимодействии, выражаясь понятным более или менее современному читателю языком, Эроса и Танатоса. Но азиатские мифологемы не удалось ассимилировать с гуманитарно-экзегетическими и психоаналитическими теориями: это не инстинкты. Онтология с консистентной гносеологией премодерна подразумевает имманентность таких унификаций, как «могила = утроба», «мать – земля, отец – солнце» и др. Мифологемы вне интерпретативной ре-информации понимались, как говорили Коллектив Бесов, паки-бытийственно. Лишь спустя несколько тысячелетий в человеческом понимании, времён, когда сакральное под давление креационистской модели мироощущения было потеснено т.н. реальностью физического и физиологического порядков, появляется и преломление (рефлексия), аллегории и метафоры неизбежного разделения и гипотетического воссоединения. Под эгидой Того и Иного.
Покатились к «во-вторых». В парадигмальной ситуации Модерна, - говорит и показывает Александр Гельевич Дугин на лекциях, - Смерть становится Врагом. Креационизм допустил, что человека можно убить (расчленив и выпотрошив) «насовсем»; потому что он тварь, с неким недоразвитым придатком, как и даруемом, так и изымаемым Творцом. Употреблённую единожды душу уже не возвратить, тем более, в рамках исторического диспозитива, возвращённой как залог / долг божественной частице некуда возвращаться.
Евгений Всеволодович Головин неоднократно говорил и писал, что «Эллинские боги творили мир эротически». Модернист из этого заключения может сделать вывод, что поэтому-то эллины и «не ведали смерти». Богу Танатосу в мифах отведена третьестепенная роль категемона [καθηγεμών - провожатый], причём, туда и обратно; в Мифе он не только не враждует с космократором Эросом, но вообще не пересекается с ним, для модерниста неубедительный довод, сказано же им, - оппозиция, диаметральная / полярная противоположность. Между тем, погребальные обряды аттических племён мало чем отличались от аналогичных во всём традиционном мире, - как и во всех архаических культах, усопших приготовляли к последующему пробуждению.
Смерти не опасались и не стремились к ней, - что толку в человеческих влечениях и антипатиях применительно к ξωή, но отчего же Гераклит усматривал в трупе одни нечистоты, а синтоисты уже с периода Камакура (鎌倉 с 1185-го по 1333 г.) спешно, но фундаментально, переселялись прочь от кладбищ?
Причин этому онтологическому и эстетическому «сбою» две, обе не пересекаются между собой в виду религиозной, геополитической и социокультурной специфики:
Архаика с любопытством и некоторым пиететом наблюдает за иными, и этот интерес немногим позже «аукается» ей тем же самой реинформированием. Мы предполагаем, что уже в баснословные для гуманитариев времена досократиков креационистская модель была уже занесена в Элладу из Персии, и от эпидемического заболевания убереглась лишь область Беотия. Откуда происходил Гесиод, но это просто έμμελως. Гераклит же к безусловному несчастью (с такими-то учениками XIX и XX веков) рождён в роду басилевсов [βασιλεύς], царей-жрецов с наследственной властью на эллинизированном Ближнем Востоке. Эфес [Έφεσος], располагавшийся немногим южнее современной Смирны (Измира). Годы жизни Гераклита, вероятно (по заявлениям Диогена Лаэртского и др.), пришлись в канун войны, оккупации и многочисленных локальных конфликтов, сродни нынешней Палестине[*]. Вы понимаете, каково родиться манифестации божественного вождя (Предок рода Басилевсов) в регионе с культурой, которая ему враждебна, и которую он ненавидит всеми фибрами психеи.
В Японии креационизм возник транспарадигмальным образом: период Камакура назван по имени города, поначалу небольшой деревни, ставшей центром первого сёгуната в Японии. События, происходившие с преобразований 1493 г. (эпоха Муромати / 室町時代) стали называть Эпохой воюющих провинций. По другому распространенному мнению, начало этим событиям положил Мятеж годов Онин (応仁の乱) в 1467 году. Манифестация прервалась из внутреннего противоречия и сомнения во всемогуществе императорского рода, а также в легитимности региональных «владык», сёгунов. Ранее междоусобицы, стихийные восстания, заговоры и прочие проявления Прæдестинации решались методами Премодерна. Премодерн двойственность рессентимента решает прямо противоположно Гештальту - отрицая новое переживание, сводя всё к изначальному (даже не к старому) переживанию, не принадлежащему отдельному человеку. Таким образом, любое травматическое переживание сакрализуется, упорядочивается, находится его место в процессе космогонии по принципу подобия, оно не является несчастным "случаем", напротив, необходимым элементом [Ache].
А что же, если индивидуальные переживания тех же стихийных бунтарей и просто подлецов, ронинов с регалиями ни в какое из-начальное возвращаться не желают? Самурай к самураю стал обращаться на «вы», но с эпитетом ёкобара 横腹 [よこばら] или какусиго 隠し子 [かくしご]. Ублюдок, бастрард, внебрачный сын, - одной фразой, «тварь-с-горы», будь то сама Фудзи или безымянный холмик с безымянным же духом-хранителем (сюгоками / 守護神). То, что в стране восьми миллионов духов традиция предписывала давать имена каждому, нисколько не смущала эгоцентрически настроенных сёгунов, - генеалогия, как атрибут консистентной Власти уже никого не интересовала.
Короче, полный оха~ё, вы все умрёте и никто про вас не вспомнит, даже если вы «обменяетесь телами» с каким-нибудь далёким потомком.
Теперь о третьем основополагающем модерн и расшатывающем премодерн столпе. С манифестационизм культура Ниппон никогда не порывала. Известно, что с XII века в Японию интенсивно интегрируют континентальную религиозно-культурную модель. Это индуизм и буддизм, в сочетании с исконным островным синтоизмом давший тихую, размеренную, но эпизодически гремучую смесь. В период Камакура официальной государственной религией становится дзен, 禅 / ध्यान - точнее было бы назвать этот синкретический концепт по-японски, 密教 [みっきょう] – миккё~.
В профанной оптике это и впрямь «экзотика», где перемешаны (на самом деле – только в рефлексирующем cogito реципиента) культ предков, тантра, демонология и, конечно же, манифестация. Табуируемые креационистскими доктринами концепты, от инцеста до ритуального каннибализма не воспринимались как некие маргиналии. A propos, о маргиналиях, как в-третьих: эта дефиниция транспонировалась в социологию, культурологию и эстетику из лексикона латинских риторов и грамматиков довольно поздно, в первой половине XX века.
В социокультурных ареалах, где модерн (вестерновый) не прижился, или не привит до кондиции симбиоза, маргиналий по существу нет; есть периферия, пограничные зоны, где происходит трансформация индивидуума в субъект, и, если последний не обнаруживается за умозрительными конструктами и репрезентациями Традиции – у человеческой, тем более человеческой, жизни нет ни иррациональной ценности, ни упорядоченного [эпистемологического] смысла.
В чистом манифестационизме у всякого живого существа, - даже крохотного насекомого, бесконечно малая величиа вероятности, что оно – аватара Абсолюта, Атман, первейший и наипоследний. В ситуации незавершённого и начавшегося "не по правилам" модерна все без исключения существа не равноценны, но заменяемы, потому что самотождественны вне потенциала и функционала [в конченном модерне заменяемы целые коллективы и культуры]: в присутсвии богов всё дозволено, в том числе «богоубийство», не говоря уже о расходах биологического материала, которого и так слишком много.
Нельзя обойти вниманием и Тантру. Мирча Элиаде, изучавший индуистские культы изнутри (правда, его экстрадировали с Индостана за «прелюбодейство» с вышестоящей в иерархии) пишет в книге «Йога: свобода и бессмертие»:
Также нам известно, что радикальные шиваисты (агхори и поклонники Махакали) и адепты некоторых буддистских сект практиковали майтхуну, - ритуальное совокупление, нередко – коллективное, христианами стыдливо именуемое «свальных грехом». В естественном порядке, ритуал пробуждения Кали (десятой аватары Дурги и других Чёрных Вдов, - истинных Матерей физического мiра) с её демоническим воинством, в преломлении [рефлексии и воображении] художников-мифотворцев Страны Восьми Миллионов Духов преобразовался в иерофанию Существ Хаоса. Тентакли, фалломорфные щупальца, были «подсмотрены» мастерами ошеломляющей для рационально координированного взгляда графики у морских божеств, с которыми отожествляли и ассоциировали осьминогов, спрутов и кракенов. Самое известное в современной поп-культуре Существо Хаоса, Садако Ямамура, было «исчадием» инфернальных бездн, сокрытых непроницаемой толщей Океана.
В аспекте дихотомии Существ Хаоса и Чёрных Вдов развивается вся метафизика пола «теневой стороны поп-культуры»; в мистическом хэнтае не редкость встретить в рамках одного сюжета-нарратива соревнование Существ Хаоса и Ч.В. Sic, демоническая инспирация, инициация с оплодотворением производится, как правило, тем же Благородным Существом. Но результатом тому будет не сакральный брак, алхимическая свадьба, но вполне адекватное перспективам деградации рождение истинной Чёрной Вдовы. Bible Black / バイブルブラック, один из самых известных сериалов данного субжанра в финальных томах повествует о Багряной Жене[**], побеждаемой силой «демонизированной», питаемой инфернальными флюидами женщины. При этом происходит подтасовка, синхронная рекурсия и суперпозиционирование – для Существа Хаоса «вдовство» становится пробуждением примордиального материнства, и обратно тому, Чёрная Вдова допускает фатальную ошибку в силу нерастраченного потенциала «матери всего». Аналогов, вариаций, импровизаций – неисчислимое множество и «Чёрная Библия», Oni Tensei: Demon's Collection / 鬼点晴, Shin seiki inma seiden / 新世紀 淫魔聖伝, отчасти Kuro no Danshou: Mystery of Necronomicon / 黒の断章 далеко не первые и не последние.
И после всего изл
оженного, подводим итоги, замкнём круг.
Сексуальность в азиатской мифологии и культуре непосредственным образом сопряжена с дуализмом, выраженном в символе Инь-Ян. В центрах контрастных «капель» - точки полярно противоположного цвета, вернее, - бесцветности 幽明 [света и тьмы]. Жизнь проникает в «смертное» и уже умершее в холистском воссоединении времён, равно насколько Смерть проникает в живущее и поразительно живучее (см. йогические практики – ассоциируемая с умерщвлением плоти аскеза, άσκησις, с греческого переводится как «тренировка», «физическая практика»). Ниспосланные в Мiр персонификации Существ Хаоса и Чёрных Вдов даруют заурядным смертным испытание, - необходимое, потому что неотвратимое. Человек традиции совершенно убеждён, что в то самое сближение с Иным, - ритуальное «поедание плоти [и выделяемой ею боли] демонами», беспорядочное совокупление и насилие, уничтожает его ветхую сущность, высвобождая истинную, онтологическую, а не экзистенциальную форму.
Вот.
Примечания:
[*] Около 560 до н.э. город был завоёван лидийским царем Крезом. При нём Эфес достиг наибольшего расцвета и пышности. Несмотря на жёсткий стиль правления, Крез относился к жителям Эфеса с уважением, и даже вкладывал средства в новый огромный храм Артемиды. В Британском музее находятся колонны главного фасада этого храма, украшенные рельефами и несущие памятные надписи Креза.
Когда Крез вторгся в Персию, ионийцы отказались от мира, предложенного им царём Персии Киром II Великим, встав на сторону лидийцев. После поражения Креза, ионийцы, в свою очередь, предложили мир, однако Кир настаивал на капитуляции и присоединении к империи. В 547 г. до н.э., после поражения от персидской армии, находившейся под командованием Гарпага, Эфес, вместе с другими греческими городами в Малой Азии, стал частью Персидской империи.
Эфес процветал и под властью персов, однако, после повышения налогов при Камбисе II и Дарии I, эфесцы приняли участие в восстании ионийцев (499 г. до н. э.). В 498 г. до н.э. повстанцы были разбиты в битве под Эфесом. В 479 г. до н.э. ионийцы, действовавшие в союзе с Афинами и Спартой, вытеснили персов из Анатолии.
[**] Вот Видение.
Раздается голос колесничего — глубокий и торжественный, вселяющий благоговение, подобный гулу огромного колокола, доносящегося из дальней дали: «Да узрит чашу сию тот, чья кровь излилась в нее, ибо вино в чаше сей — это кровь святых. Да славится Багряная Жена, Вавилон, мать мерзостям, сидящая на Звере, ибо кровью их она окропила все пределы земли, и се! смешала ее в чаше блуда своего.
Дыханием поцелуев своих она взволновала ее, и стала кровь сия вином Причастия, вином Субботним; и на Священном Собрании поднесла она его своим прихожанам, и опьянились они и лицом к лицу узрели Отца моего. Тем соделались они причастниками Таинства священного сосуда сего, ибо кровь есть жизнь. Так восседает она в роды родов; и не пресытятся праведные поцелуями ее; и убийствами и любодеяниями своими обольщает она всю вселенную. И явлена в том слава Отца моего, коий есть истина».
А именно, достаточно знать следующее:
Во-первых, в случае с «Кодзики», как иначе озаглавлен кодекс «Фурокотофуми», дана структура манифестации. Это означает, что взаимоотношения родов не строго, и вообще ни коим образом, не линеарные. Отцы, Матери и дети, запертые в оппозиционных категориях, таксономиях, эпистемах и лакунах модерна, в традиционных концепциях – взаимозаменяемые существа, но отнюдь не как монофункциональные субституты [постчеловек]. Отец – муж – сын, как и Мать – жена – дочь, сменяют друг друга в цикле, не верифицируемом количественно. Проще выразить это традиционным же нарративом: “долго ли, коротко ли…”; одно мгновение длится вечностью (не означает, что вечно), столетиями и тысячелетиями длится один род, и каждая его ветвь, каждое существо, включённое в него, повторяет некое предыдущее на правах неотъемлемого, но заменимого.
Вместе с тем, между отцом и матерью, мужем и женой, сыном и дочерью неукоснительно соблюдается дистанция. Мы полагаем, что данная конфигурация, - эпизодически вместе, в порядке исключительного священнодействия, сопряжена с тем, что перманентное «сожительство» в конечном итоге приводит к скорбному и пагубному смешению и смещению полов. Пресуппозиция тому указана ещё в «Кодзики», - [пре]творение, вернее, оформление, ин-формация островной нетварной природы, не могла быть завершена без разграничения на женскую и мужскую половины (сродни «покоям» в семейном доме), если угодно, на солярное и селеническое.
Первейшие, Идзанаги и Идзанами, - брат и сестра, соотносятся между собой, буквально, как мёртвое и живое. Рождение последнего из первых, пламенного Кагуцути, опалило матку Идзанами, после чего та удалилась в Ёми-но~куни, страну мёртвых. Идзанаги c лучшими чувствами отправляется следом за своей женой, поскольку творение мира ещё не завершено. Во мраке подземного мира умоляет свою сестру-супругу вернуться. Но Идзанами отказывается возвращаться вместе с ним в мир живых, так как она успела отведать пищи царства мёртвых и навеки стала его обитательницей. Ну, и так далее, становится душно и тошно от осознания неотвратимости вырождения.
Идзанами, как полагаем из предыдущих суждений – прародительница всех Чёрных Вдов, стратегия которых – компенсировать свою недостаточность, «возвратить» прерогативу материнства, перешедшую вместе со всеми властными полномочиями и эстетической атрибуцией к Существам Хаоса. С.Х. преимущественно – дочери и сыновья Отца; Аматэрасу, и её многочисленные сыновья-супруги в том же порядке манифестации – солярные, Солнечные боги.
Далее, примордиальное единство заключалось в плотном соприкосновении и взаимодействии, выражаясь понятным более или менее современному читателю языком, Эроса и Танатоса. Но азиатские мифологемы не удалось ассимилировать с гуманитарно-экзегетическими и психоаналитическими теориями: это не инстинкты. Онтология с консистентной гносеологией премодерна подразумевает имманентность таких унификаций, как «могила = утроба», «мать – земля, отец – солнце» и др. Мифологемы вне интерпретативной ре-информации понимались, как говорили Коллектив Бесов, паки-бытийственно. Лишь спустя несколько тысячелетий в человеческом понимании, времён, когда сакральное под давление креационистской модели мироощущения было потеснено т.н. реальностью физического и физиологического порядков, появляется и преломление (рефлексия), аллегории и метафоры неизбежного разделения и гипотетического воссоединения. Под эгидой Того и Иного.
Покатились к «во-вторых». В парадигмальной ситуации Модерна, - говорит и показывает Александр Гельевич Дугин на лекциях, - Смерть становится Врагом. Креационизм допустил, что человека можно убить (расчленив и выпотрошив) «насовсем»; потому что он тварь, с неким недоразвитым придатком, как и даруемом, так и изымаемым Творцом. Употреблённую единожды душу уже не возвратить, тем более, в рамках исторического диспозитива, возвращённой как залог / долг божественной частице некуда возвращаться.
Евгений Всеволодович Головин неоднократно говорил и писал, что «Эллинские боги творили мир эротически». Модернист из этого заключения может сделать вывод, что поэтому-то эллины и «не ведали смерти». Богу Танатосу в мифах отведена третьестепенная роль категемона [καθηγεμών - провожатый], причём, туда и обратно; в Мифе он не только не враждует с космократором Эросом, но вообще не пересекается с ним, для модерниста неубедительный довод, сказано же им, - оппозиция, диаметральная / полярная противоположность. Между тем, погребальные обряды аттических племён мало чем отличались от аналогичных во всём традиционном мире, - как и во всех архаических культах, усопших приготовляли к последующему пробуждению.
Смерти не опасались и не стремились к ней, - что толку в человеческих влечениях и антипатиях применительно к ξωή, но отчего же Гераклит усматривал в трупе одни нечистоты, а синтоисты уже с периода Камакура (鎌倉 с 1185-го по 1333 г.) спешно, но фундаментально, переселялись прочь от кладбищ?
Причин этому онтологическому и эстетическому «сбою» две, обе не пересекаются между собой в виду религиозной, геополитической и социокультурной специфики:
Архаика с любопытством и некоторым пиететом наблюдает за иными, и этот интерес немногим позже «аукается» ей тем же самой реинформированием. Мы предполагаем, что уже в баснословные для гуманитариев времена досократиков креационистская модель была уже занесена в Элладу из Персии, и от эпидемического заболевания убереглась лишь область Беотия. Откуда происходил Гесиод, но это просто έμμελως. Гераклит же к безусловному несчастью (с такими-то учениками XIX и XX веков) рождён в роду басилевсов [βασιλεύς], царей-жрецов с наследственной властью на эллинизированном Ближнем Востоке. Эфес [Έφεσος], располагавшийся немногим южнее современной Смирны (Измира). Годы жизни Гераклита, вероятно (по заявлениям Диогена Лаэртского и др.), пришлись в канун войны, оккупации и многочисленных локальных конфликтов, сродни нынешней Палестине[*]. Вы понимаете, каково родиться манифестации божественного вождя (Предок рода Басилевсов) в регионе с культурой, которая ему враждебна, и которую он ненавидит всеми фибрами психеи.
В Японии креационизм возник транспарадигмальным образом: период Камакура назван по имени города, поначалу небольшой деревни, ставшей центром первого сёгуната в Японии. События, происходившие с преобразований 1493 г. (эпоха Муромати / 室町時代) стали называть Эпохой воюющих провинций. По другому распространенному мнению, начало этим событиям положил Мятеж годов Онин (応仁の乱) в 1467 году. Манифестация прервалась из внутреннего противоречия и сомнения во всемогуществе императорского рода, а также в легитимности региональных «владык», сёгунов. Ранее междоусобицы, стихийные восстания, заговоры и прочие проявления Прæдестинации решались методами Премодерна. Премодерн двойственность рессентимента решает прямо противоположно Гештальту - отрицая новое переживание, сводя всё к изначальному (даже не к старому) переживанию, не принадлежащему отдельному человеку. Таким образом, любое травматическое переживание сакрализуется, упорядочивается, находится его место в процессе космогонии по принципу подобия, оно не является несчастным "случаем", напротив, необходимым элементом [Ache].
А что же, если индивидуальные переживания тех же стихийных бунтарей и просто подлецов, ронинов с регалиями ни в какое из-начальное возвращаться не желают? Самурай к самураю стал обращаться на «вы», но с эпитетом ёкобара 横腹 [よこばら] или какусиго 隠し子 [かくしご]. Ублюдок, бастрард, внебрачный сын, - одной фразой, «тварь-с-горы», будь то сама Фудзи или безымянный холмик с безымянным же духом-хранителем (сюгоками / 守護神). То, что в стране восьми миллионов духов традиция предписывала давать имена каждому, нисколько не смущала эгоцентрически настроенных сёгунов, - генеалогия, как атрибут консистентной Власти уже никого не интересовала.
Короче, полный оха~ё, вы все умрёте и никто про вас не вспомнит, даже если вы «обменяетесь телами» с каким-нибудь далёким потомком.
Теперь о третьем основополагающем модерн и расшатывающем премодерн столпе. С манифестационизм культура Ниппон никогда не порывала. Известно, что с XII века в Японию интенсивно интегрируют континентальную религиозно-культурную модель. Это индуизм и буддизм, в сочетании с исконным островным синтоизмом давший тихую, размеренную, но эпизодически гремучую смесь. В период Камакура официальной государственной религией становится дзен, 禅 / ध्यान - точнее было бы назвать этот синкретический концепт по-японски, 密教 [みっきょう] – миккё~.
В профанной оптике это и впрямь «экзотика», где перемешаны (на самом деле – только в рефлексирующем cogito реципиента) культ предков, тантра, демонология и, конечно же, манифестация. Табуируемые креационистскими доктринами концепты, от инцеста до ритуального каннибализма не воспринимались как некие маргиналии. A propos, о маргиналиях, как в-третьих: эта дефиниция транспонировалась в социологию, культурологию и эстетику из лексикона латинских риторов и грамматиков довольно поздно, в первой половине XX века.
В социокультурных ареалах, где модерн (вестерновый) не прижился, или не привит до кондиции симбиоза, маргиналий по существу нет; есть периферия, пограничные зоны, где происходит трансформация индивидуума в субъект, и, если последний не обнаруживается за умозрительными конструктами и репрезентациями Традиции – у человеческой, тем более человеческой, жизни нет ни иррациональной ценности, ни упорядоченного [эпистемологического] смысла.
В чистом манифестационизме у всякого живого существа, - даже крохотного насекомого, бесконечно малая величиа вероятности, что оно – аватара Абсолюта, Атман, первейший и наипоследний. В ситуации незавершённого и начавшегося "не по правилам" модерна все без исключения существа не равноценны, но заменяемы, потому что самотождественны вне потенциала и функционала [в конченном модерне заменяемы целые коллективы и культуры]: в присутсвии богов всё дозволено, в том числе «богоубийство», не говоря уже о расходах биологического материала, которого и так слишком много.
Нельзя обойти вниманием и Тантру. Мирча Элиаде, изучавший индуистские культы изнутри (правда, его экстрадировали с Индостана за «прелюбодейство» с вышестоящей в иерархии) пишет в книге «Йога: свобода и бессмертие»:
Знаменитая же "Гухьясамаджа-тантра" категорически утверждает: "Никто не преуспеет в обретении совершенства с помощью трудных и мучительных действий, но можно обрести его, удовлетворив все свои желания". ВЗа прочими подробностями рекомендуем [начавшим интересоваться] обращаться к седьмой лекции «Ваджраяна (тантрический буддизм)» Евгения Торчинова в курсе «Введение в буддологию» [СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. С.120-139].том же тексте добавляется, что сладострастие дозволено (можно, например, есть какое угодно мясо, в том числе человеческое), что тантрист может убить любое животное, лгать, красть, прелюбодействовать и т.д. Не будем забывать, что целью "Гухьясамаджа-тантры" является быстрое достижение "буддовости". Когда же Будда открыл эту странную истину многочисленным собравшимся Бодхисаттвам и те стали протестовать, он возразил, что изложенное им есть не что иное, как бодхисаттвачарья, "поведение бодхисаттвы". Ибо, добавил он, "поведение, исполненное страстей и привязанностей [рагачарья], есть то же самое, что поведение бодхисаттвы [бодхисаттвачарья], то есть наилучшее поведение [аграчарья]". Иными словами, все противоречия иллюзорны, высшая степень зла совпадает с высшей степенью добра. "Буддовость" может в пределах этой огромной массы проявлений совпасть с высшей аморальностью, и все это по той простой причине, что только всеобщая пустота есть, все же прочее лишено онтологической реальности.
Также нам известно, что радикальные шиваисты (агхори и поклонники Махакали) и адепты некоторых буддистских сект практиковали майтхуну, - ритуальное совокупление, нередко – коллективное, христианами стыдливо именуемое «свальных грехом». В естественном порядке, ритуал пробуждения Кали (десятой аватары Дурги и других Чёрных Вдов, - истинных Матерей физического мiра) с её демоническим воинством, в преломлении [рефлексии и воображении] художников-мифотворцев Страны Восьми Миллионов Духов преобразовался в иерофанию Существ Хаоса. Тентакли, фалломорфные щупальца, были «подсмотрены» мастерами ошеломляющей для рационально координированного взгляда графики у морских божеств, с которыми отожествляли и ассоциировали осьминогов, спрутов и кракенов. Самое известное в современной поп-культуре Существо Хаоса, Садако Ямамура, было «исчадием» инфернальных бездн, сокрытых непроницаемой толщей Океана.
В аспекте дихотомии Существ Хаоса и Чёрных Вдов развивается вся метафизика пола «теневой стороны поп-культуры»; в мистическом хэнтае не редкость встретить в рамках одного сюжета-нарратива соревнование Существ Хаоса и Ч.В. Sic, демоническая инспирация, инициация с оплодотворением производится, как правило, тем же Благородным Существом. Но результатом тому будет не сакральный брак, алхимическая свадьба, но вполне адекватное перспективам деградации рождение истинной Чёрной Вдовы. Bible Black / バイブルブラック, один из самых известных сериалов данного субжанра в финальных томах повествует о Багряной Жене[**], побеждаемой силой «демонизированной», питаемой инфернальными флюидами женщины. При этом происходит подтасовка, синхронная рекурсия и суперпозиционирование – для Существа Хаоса «вдовство» становится пробуждением примордиального материнства, и обратно тому, Чёрная Вдова допускает фатальную ошибку в силу нерастраченного потенциала «матери всего». Аналогов, вариаций, импровизаций – неисчислимое множество и «Чёрная Библия», Oni Tensei: Demon's Collection / 鬼点晴, Shin seiki inma seiden / 新世紀 淫魔聖伝, отчасти Kuro no Danshou: Mystery of Necronomicon / 黒の断章 далеко не первые и не последние.И после всего изл
оженного, подводим итоги, замкнём круг.Сексуальность в азиатской мифологии и культуре непосредственным образом сопряжена с дуализмом, выраженном в символе Инь-Ян. В центрах контрастных «капель» - точки полярно противоположного цвета, вернее, - бесцветности 幽明 [света и тьмы]. Жизнь проникает в «смертное» и уже умершее в холистском воссоединении времён, равно насколько Смерть проникает в живущее и поразительно живучее (см. йогические практики – ассоциируемая с умерщвлением плоти аскеза, άσκησις, с греческого переводится как «тренировка», «физическая практика»). Ниспосланные в Мiр персонификации Существ Хаоса и Чёрных Вдов даруют заурядным смертным испытание, - необходимое, потому что неотвратимое. Человек традиции совершенно убеждён, что в то самое сближение с Иным, - ритуальное «поедание плоти [и выделяемой ею боли] демонами», беспорядочное совокупление и насилие, уничтожает его ветхую сущность, высвобождая истинную, онтологическую, а не экзистенциальную форму.
Вот.
Примечания:
[*] Около 560 до н.э. город был завоёван лидийским царем Крезом. При нём Эфес достиг наибольшего расцвета и пышности. Несмотря на жёсткий стиль правления, Крез относился к жителям Эфеса с уважением, и даже вкладывал средства в новый огромный храм Артемиды. В Британском музее находятся колонны главного фасада этого храма, украшенные рельефами и несущие памятные надписи Креза.
Когда Крез вторгся в Персию, ионийцы отказались от мира, предложенного им царём Персии Киром II Великим, встав на сторону лидийцев. После поражения Креза, ионийцы, в свою очередь, предложили мир, однако Кир настаивал на капитуляции и присоединении к империи. В 547 г. до н.э., после поражения от персидской армии, находившейся под командованием Гарпага, Эфес, вместе с другими греческими городами в Малой Азии, стал частью Персидской империи.
Эфес процветал и под властью персов, однако, после повышения налогов при Камбисе II и Дарии I, эфесцы приняли участие в восстании ионийцев (499 г. до н. э.). В 498 г. до н.э. повстанцы были разбиты в битве под Эфесом. В 479 г. до н.э. ионийцы, действовавшие в союзе с Афинами и Спартой, вытеснили персов из Анатолии.
[**] Вот Видение.
Раздается голос колесничего — глубокий и торжественный, вселяющий благоговение, подобный гулу огромного колокола, доносящегося из дальней дали: «Да узрит чашу сию тот, чья кровь излилась в нее, ибо вино в чаше сей — это кровь святых. Да славится Багряная Жена, Вавилон, мать мерзостям, сидящая на Звере, ибо кровью их она окропила все пределы земли, и се! смешала ее в чаше блуда своего.
Дыханием поцелуев своих она взволновала ее, и стала кровь сия вином Причастия, вином Субботним; и на Священном Собрании поднесла она его своим прихожанам, и опьянились они и лицом к лицу узрели Отца моего. Тем соделались они причастниками Таинства священного сосуда сего, ибо кровь есть жизнь. Так восседает она в роды родов; и не пресытятся праведные поцелуями ее; и убийствами и любодеяниями своими обольщает она всю вселенную. И явлена в том слава Отца моего, коий есть истина».
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий