Аπό το ημερολόγιο του # II.

Да, кстати, - записали, чтоб не забыть:

Юрий Мамлеев: Поскольку в древнем мире, как известно, письменность подвергалась сомнению из-за того, что письмена могли попасть в руки профанов, устное общение всегда преобладало, отдавалось предпочтение устной передаче и знаний, и поэзии. Так же было и в нашей среде.

Дорогие σύες θαλέθοντες ἀλοιφῇ [см. ниже]! Да, вот именно ἀναλωτικοι, нам не купить, не продать и не выкупить. Вы не представляете (а может ещё как, εἰ γάρ) как мы рады, что теперь мало кто что читает. Тем самым, символически и метафизически отменяя ущербность книги по сравнению в архитектурой и скульптурой (о чём писали Фулканелли и Титус Буркхарт), живописью и графикой, не говоря уже о пластических искусствах (крюотический театр Арто, например). Профаны, коим в своё время доставались лучшие образцы текста, резко двинули вперёд™ регресс и дальнейшее ухудшение ситуации, вместе с тем, реабилитировав опубликованное (произнесённое всуе) слово; ощущения очень среднего «человека» переключились на объекты эзотерического знания.
Собственно, это тема – продолжение нашего [не]давнего спича:

«Сообщали там авторитарные сочинители и переписчики, в частности, Фасмер, что слово происходит от латинизма “teхtus”, «ткань, сплетение, связь, сочетание (слов)», от “texere” - «ткать; плести» (восходит к праиндоевр. *tek- «делать»). Эта метонимия, способная становится и гипонимом (гиперболой) и катахрезой (пейоративом) ведёт к мифологеме Покрывала [आवरण] Майи, иллюзии, которая и есть единственно возможное сущее. Встречалась и такая трактовка индуистского мифа: аллегория покрывала суть сон брахмана, Абсолютного, о собственном существовании, - по его пробуждению миры прекратят осуществляться; что укореняет мифологические, самые веские, фундаментальные доводы современности, интерпретируемой как перманентный эк-стаз дезонтологизации, - сон Брамы (Брахмана) уже начался, ещё длиться, впрочем, для Брахмана это одно и тоже, всё схвачено, всё закупорено в рециклируемом осуществлении.

В этом невесёлом эпизоде, обязательно появятся какие-нибудь языкастые французы и скажут – “вы все дураки и не лечитесь, одни мы, с головы до пят в марле, потому что каждая ниточка в ней видна, стоим красивые”. К сожалению франкофонных, девиз “всё становится текстом” они сами прозевали, подобно тому, как наблюдавшие за понаехавшими жидами диаспорами авраамитов эллины за креационистской риторикой (и дидактикой) проморгали собственную этнокультурную онтологию. В пост-ставшее время мы участвуем в обратных процессах, которые не есть редуцирование к до-текстуальному, аллегорически – бодрствованию брахмана. Всё [сущее] добровольно и сноровисто перестаёт быть текстом. По нашим данным, проникновение под эпидерму – за «изнанку» текста происходило в период со второй половины 50-х годов прошлого века до 80-х; после публикации наиболее видных сочинений Жиля Делёза и Жака Дерриды с 80-х до конца 90-х годов а[на]томизация (препарирование) текста позволила рассматривать мельчайшее пространство, находящееся между отдельных нитей. Приблизительно к этом этапу деградации человек перестал нуждаться в [про]чтении; качество обслуживания его фантазии возросло до таких высот, где «чтение между строк» и контекст вытеснены массированным прессом на восприятие. Sic, в ситуации постистуара текст «вынужден» ютится на задворках культуры, тем временем, как эскалация смежных, остаточных по отношению к тексту квази-феноменов нарастает. Напр., если каждый текст является переводом, то это «подстрочник», в свою очередь, с машинного перевода на другой язык, и так далее, и тому подобное, с акцентуацией на текстильную промышленность (техники серийного производства), а не традиционное прочтение – индивидуальную «ручную» работу.

Мы не обольщаемся по поводу данных перспектив, наша тоже в этом участвует, и продолжит до тех пор, пока текст окончательно не исчезнет, уступив место каким-либо другим средствам репрезентации. Недавно вот прочли замечательно обнадёживающее пророчество, выраженное в предположении “Лучше бы…” – в микроблогах следует лимитировать объём сообщений до 30 (тридцати) символов; вот тогда-то начнутся коллективные оргазмы от любого втиснутого в прокрустовы габариты «поста», шквальный поток sms-диалекта с множеством сокращений.
Кстати, если подобное новшество будет опробовано в ЖЖ, blogger'e etc Google+, есть ли у нас есть план? Да, у нас есть план! Мы будем ежедневно пятижды постить пять строк “南無阿弥陀仏” [произносится как “Наму Амида Буцу”] с релевантной пикчей, пока не обретём просветления и родимся заново на Чистой Земле. Чего и вам всячески рекомендуем. Ура!»

Но, довольно оптимизьма. Выводы у нас безрадостные: движущиеся волнами «интересы», моды и тенденции не отменяют тоталитарной экономии. Так как общество спектакля, потребляющее зрелище, участвуя в нём, стремительно растёт, появляются всё более сжатые, ёмкие по трудо~ и энергозатратам формы, унифицирование одна другой. Все эти унификации затронуты общим тендированием экономии, дегенеративным по существ; sic, после 2006-го года в жанровой дальневосточной расовой мультипликации -трудно- невозможно найти образец со сложным сюжетом, и не только в силу сокращения зарплат и штатов сценаристов. На производство фильма или сериала с сложным сюжетом требуется гораздо больше времени. Puella Magi Madoka★Magica в этом отношении не исключение; осевую идею (волшебные девочки ведут бой не ради славы, ради в жизни во вселенной, где Энтропия и прочая термодинамика) Щымбо [Акиюки] и Ген [Уробути] изобрели аналогично тому, как современные архитекторы разнообразят супрематический постиндустриальный ландшафт, «прикручивая» к стандартным железобетонным коробкам башенки со шпилями, тимпаны, архивольты…

Ну, а «европеойдное» аниме, то, в котором «викторианские» бронзовые кружева, серебряные рюшечки и тому подобное, - сталинский ампир со спутниковыми тарелками на каждом балконе и неоновыми вывесками над балюстрадой. Главное, конечно, не абсурдный, мягко говоря, вид, привыкание к которому происходит быстрее, чем можно представить; важнее то, что обитали подобного ландшафта на любую реплику, на любое действие их манипулятора-агенса выдают стандартный, слишком предсказуемый и амбивалентно тому, отвратительный набор реакций; не с начала нулевых, но прежде того, многие фильмы и сериалы были под завязку укомплектованы феерически-неуклюжими идиотами только для того, чтобы оттенить единственного приличное существо. Отвлечь внимание от Злодея™ какой-нибудь невразумительной борьбой бобра с коЗлом; Акиюки с Уробути пошли ещё дальше, манифестируя, что никакого Хитрого Плана™ и в помине нет, есть только девичье слабоумие, тасующее ментальные силы от бесконечной доброты, тоже с трейдмарком до Абсолютного Отчаяния, ада и погибѣли.

Дискурсивной формой репрезентации этой рокировки практически всегда становится всхлипывание, спонтанно переходящее в истерический визг, этологически понимаемое кудахтания и хрюкание.
Артур Аристакисян : Мир не такой, каким он кажется. Мир – это такая ловушка, такая игра, ситуация, похожая на ту, в которую попали Одиссей со своими спутниками, когда их превратили в свиней ( см. выше ).

Пара слов о サイファイハリー [Sci-Fi Harry].

Вот и дожили. Посмотрели целиком сериал, который гипотетически не досматривал никто, точнее, досмотревших это невыносимое занудство на двадцать серий, которое можно было бы без потери качества, скорее, напротив, сократить на две трети, досматривали только для того, чтобы побыстрее невозбранно достичь похвального финала. Все, все ругают 19 серий, удостоив вниманием и похвалой только диалог с Фэтменом незадолго до эпилога «ни о чём».
А всё почему? Потому что чистосердечное признание перед смертью Жирдяя выворачивает наизнанку красивую, слишком красивую, чтобы быть правдоподобной, модерновую легенду о персонифицированной конспирологии. Суть такова: большая часть сенсационных открытий с драматическим завершением, теракты и локализованные вооружённые конфликты спонсируются некой таинственной организацией. Начала и нынешние главы её теряются в непроницаемой дымовой завесе не дезинформации, крипто-гностических мифов в связке с запредельно высокими технологиями, но в массовой эссенции, в гештальте массы, где сумма элементов принципиально не равна целому.

Жирдяй, ответственный за сбор информации и наблюдение, что позволяло ему большей частью манипулировать действующими лицами драмы (экзистенциальная режиссура, контроль, амбивалентный регуляции) выяснил, что общее число «акционеров», «спонсоров» всевозможных проектов в духе постсовременности, - поиски бессмертия там, психокинетических юберменшей и т.д., - два миллиарда обыкновенных налогоплательщиков, средней руки и ноги бизнесменов, непременные спецслужбы и безумно гениальные учёные. Все они, так или иначе, вовлечены в проект, - в качестве невинных жертв, в роли «компенсаторов», в амплуа разменных фигур оппонентов центрального персонажа, - единственного, как Логос и Радикальный Субъект, не состоящего в организации спонсоров, наречённой “Обвинителями”.

Хвалёные титулом универсальных спецслужбы, конкурирующие друг с другом и с РС сверхъчеловеки на самом деле обслуживают симулякр, инсценированный конфликт не-человека со всеми сразу. Не над выяснять, откуда взялся «оригинал» и был ли он вовсе – это плаксивый мальчик, одним слезоточивым взглядом выжигающий по десятку тяжёлых танков и ЗРК; важнее его репрезентация как сиюминутного врага человечества, за которой неизбежно следует сегрегация. Тотальная. Из сущего, из памяти, из СМИ и персональных данных.
Это и называется предельно правдоподобной историей, сочиняемой безмолвным большинством в форме безыскусно вытканного полотна, текста, в теле [и телосе] которого нет незаменимых «персон», - друг за другом отыгрывающих алгоритм. Сколько им ни было известно, немое требование большинства “Panem et circenses!” всё равно будет подталкиваем фатумом массы.
Ducunt volentem fata, nolentem trahunt.

Короче, всем тсой, посоны, мы пошли смотреть ещё один мудацкий расовый азиатский порномультик о духах в ситуации постмодерна.