Об эманациях Великих Матерей. Деметра.

Доброй вечности, блоггер или анонимус.
Слегка поспешая, хотя мы стали громозки и неповоротливы после миметического расслоения в автохтонную множественность (и только учимся манипулировать всей этой оравой), сообщить тебе о культурной интервенции нового геополитического пространства, нашими, подлинно Евразийскими Силами, черпающими энергии в равной степени от Почвы, Великих Матерей-титанид, так и от Неба-Отца, лишь в последнее время заволоченного имматериальными сетями коммуникаций, подобно тому, как титаниды облечены в обезопасившею архонтов «смирительную рубашку» техно-эпидермы.

В крупной метрополии герметичность, замкнутость и разъядинение титанид и богов друг от друга явственно и очевидно. Поэтому археомодерн, где архаика вступает в жестокий конфликт с современностью, в крупной метрополии с подчёркнуто парадигматическими европейскими влияниями, обретает откровенно дегенеративные формы: па-родии, от ионийского παρῳδία «пение наизнанку», регрессивное повторение, искажающего как и смыслы, так и формы.
Действительно подобающее во-площение в скульптурном материале Титанид, Великих Матерей, мы находим исключительно на больших дистанциях от Москвы и Петербурга. В Краснодаре мы почтили за высшее доверие и честь видеть царственный лик Екатерины II, последней императрицы.
Она выражала всё то, что истреблено в ней модерновым вектором Истории, линеарной и неумолимой, сужающей Прæдистинацию до единственно возможной линии от Αρχή до Άκρότης. Округлые формы тела, ненасытная утроба, столь же щедрая, как и алчная до семени, надменный взгляд из-под век, но направленный сверху вниз, к почве, и к тварям, земную поверхность, наружний слой, и всё, что под ним, населившим. Чадородие и чадолюбие — вот что прочитывается в этой фигуре, в которой модерн усматривает лишь деспотическую, собственническую власть.

В Чебоксарах же, добродетельные труженики, чутко следующие матриархальной традиции, воздвигнули изваяние, не только именем своим выражающее естество своё, но и внешней, эксплицитной формой. Она зовётся — «Великая Мать», ждущая своего небесного супруга, вопреки тому, что он едва ли отзовётся, пребывая в сосредоточенном самосозерцании.
И вот, азиатская титанида распростёрла свои объятия. Обратившись в сторону Востока — где восходит Солнце, ориентальный фаллос. Если бы эта фигура была не рахъединена с Традицией, лицо её было бы обращено к небу. В полдень, когда Солнце находится в высшей точке видимой и умозрительной (для человека Традиции), небесной сферы, тверди, происходит единение Мужского и Женского начал.
Этому не суждено сбыться в состоянии Археомодерна, который сдерживает и прогрессию, и возвращение искусственным образом. Архаика влечёт к себе, но остаётся пассивной, созерцающей, и взгляд титаниды обращён в бескрайние пространства Евразии, ищущий зовущий взгляд.
Но Отец не грядёт, он не смеет снизойти до земного миропорядка, ибо ничего общего с родом его титанида, при малейшем шаге навстречу, поглотит его. И настанет вечная ночь, и настанет Тьма.
Особое внимание следует обратить на то, что эманация обращена на Востиок. Оскоплённый, бесполый Запад уже не способен ни оплодотворить, ни воспитать, - ни сыновей, ни дщерей. Его дети рождаются убогими, неполноценными, и всё, что могли они — пасть ниц пред Великими Матерями, - поклоняясь притворно, симулируя почитание. С тех пор не рождаются они ни мужами, ни женщинами, ни совершенными андрогинальными существами. Они рождаются машинами, испорченными только потому, что временами в их технологической сущности проявляется человеческая природа.
В данной неблагоприятной ситуации человеческая природа аналогичным образом разъединена, раздроблена. и жаждет воссоединения, сочетания, - мужского и женского начал. Тело совремнного человека всегда будет казаться ему ино-родным, отстранённым от рода. Это неправильно, это доставляет нам многие огорчения. Мы никогда не скрывали того, что нам, подобно Василию Васильевичу Розанову, истинно русскому человеку, сознательно выбравшему кретинизм, - «Мне не нужна "русская женщина" (Некрасов и общественная шумиха), а нужна русская баба, которая бы хорошо рожала детей, была верна мужу и талантлива.
Волосы гладенькие, не густые. Пробор посередине, и кожа в проборе белая, благородная.
Вся миловидна. Не велика, не мала. Одета скромно, но без постного. В лице улыбка».
Это — родовое начало. Здесь нет почвы неплодоносящей, и семени, не содержащей в себе потенции этнически полноценного индивида.
Эта же эманация, фиксированная «письмом света» (буквальный перевод слова «фотография») слишком мрачна. Она бесплодна. Она и поныне будет ждать, возвращаясь иррегулярно в новых формах. Когда-нибудь она исчезнет, но тогда исчезнем все мы, и нам станет уже всё равно. А пока — блажен, кто посетил сей мир, в его обычные минуты. С чем мы посетивших неустанно и поздравляем.